Бывают состояния беспредметной задумчивости, когда между тобой и миром словно возникает прозрачная преграда. Всё, что происходит снаружи, четко воспринимается и запоминается, но не проникает внутрь тебя, остается вовне. И в тебе самом ничто не звучит, нет ни малейшей потребности выразить себя, вступить в общение. Ни о чем не думается, ничего не чувствуется. Обычно внутри блуждают какие-то обрывки ассоциаций, толкутся слова, реплики, отзвуки чужих голосов, навязчивые мелодии, – всего этого нет, пусто и тихо. Но при этом не испытываешь ни меланхолии, ни тревоги, ни грусти…
Это нулевая точка зависания души в собственном пространстве. Я называю такое "подвешенное" состояние - "душа на воздушной подушке". Тонкой оболочкой нечувствия и самосредоточения душа отделяется от всего окружающего и может долго и безучастно скользить в каком-то безвременье, ни за что не зацепляясь, ни на что не отзываясь. Пересменок. Дом, из которого выехали прежние жильцы, а новые еще не въехали. Душа ощущает свой объем, но он ничем не заполнен.
Наверно, как для дома, так и для души важно побыть в одиничестве, при этом даже не вступая в беседу с собой. Возможно, такие состояния возникают после поспешных саморастрат, волнений, порывов, когда душе нужен отдых от предыдущего – или приготовление к предстоящему.
Похожие состояния – замирания, неподвижности, безотзывности – бывают и в природе, одно из них описано Ф. Тютчевым:
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора -
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё - простор везде,-
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко ещё до первых зимних бурь -
И льётся чистая и тёплая лазурь
На отдыхающее поле...
В такое время природа обретает меру в самой себе. Есть своя краткая пора прозрачности и у души. Стоит вглядеться в эту прозрачность, смириться с нею, ведь уже назавтра начнутся новые тревоги. Возможно, лишь после смерти душа станет сама для себя началом и концом, опорой и средой, всем тем, чем раньше был для нее внешний мир. "Душа на воздушной подушке". Один и тот же корень во всех трех словах как бы подразумевает, что душа приобретает ту форму, которая соответствует ей самой.
